агланолн - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

На дороге остался след. Кожаный тапок немного запылился по краям.

– Нет, этого не может быть…

Вдруг рядом, в сухой траве на обочине, застрекотал кузнечик.

Вадим отступил, нащупал трясущимися руками раковину, огляделся. Все в помещении было на своих местах. Дорога не мешала видеть предметы. Между тем, она была.

Расин оглядел поверхность дороги, сосредоточил взгляд на пучке полузасушенной травы, выбивающей между колеями, и остальное, все, что было в помещении, отступило. Но, стоило вернуться сознанием в кабинет, дорога – не исчезала, она как бы переставала занимать место. А женщина, как и прежде, стояла перед ним на расстоянии вытянутой руки.

– Иногда она слишком большая, доктор. Кажется, её уже видели несколько человек. Вообразите себе, на той неделе ходила по магазинам и свернула с Бессарабки на Тараса Шевченка. Так дорога раскаталась, наверное, аж до самого Ботанического Сада! Я заметила, как двое мальчишек тотчас стали на нее взбегать. Но ведь мальчишкам нельзя на строгий путь! У них же родители…

Расин на ватных ногах подошел к кушетке, сел.

Гаерская начала одеваться.

– Давно… это?.. – спросил Вадим одними губами.

– Давно – что? – не поняла Гаерская. – Вы же сами видите, теперь дорога стала тяготой. Вы все-таки врач-ампутатор. Вам и так должно быть все ясно. Давно ли?.. Не знаю даже, как сказать… мы же по иному времени…

– Мы – это кто? Значит… есть и другие?

В глазах Гаерской блеснуло беспокойство.

– Вадим Борисович, я понимаю, конечно, у вас очередь, только умоляю: запишите поближе. Завтра! Послезавтра! Любую сумму заплачу! Честное слово! У меня есть деньги! Не могу больше ждать! Чувствую уже… вот-вот помрачение будет. Помрачение!

Расин опустил голову.

– Простите, – медленно проговорил он, чувствуя, что впадает в ступор. – Ничем не могу помочь.

Ему все ещё мерещился ползущий по дороге жук.

– Вам к другому специалисту, – добавил он. – Впрочем… видимо, это мне надо к другому специалисту.

– Знаете, что?! – вдруг крикнула женщина. – Не надо со мной так! Я добросовестно делала свою работу. Я выполнила все условия. Сто человек. Ровно сто! Я их всех пропустила. Сто человек! Даже блокнот вела, галочки ставила. У меня в блокноте сто галочек. Теперь тяготы надо убрать! Уберите их!

Расин покачал головой.

– Нет. Я ничего не видел. Я ошибся.

– Доктор!

– Уходите, прошу вас. – Он поднял взгляд. – Вам нужно уходить, госпожа Гаерская. Я сегодня не совсем в порядке, понимаете?

– Это вы меня поймите, доктор! – крикнула она. – Я ведь за помощью к вам пришла. Вы обязаны мне помочь!

– Что я должен сделать? Ампутировать эту… галлюцинацию? Нет, я не шаман. Я хирург. – Он говорил все с большим трудом. – Я могу удалить аппендикс, могу желчный пузырь… А эту…

Расин заметил, что руки дрожат, и убрал их за спину.

– Стало быть, не хотите помочь, доктор?! – В черных глазах Гаерской мелькнула злоба и тут же сменилась отчаянием. – Я полдня блуждала по Сырцу. Прошу вас… – Она всхлипнула, в горле у нее заклокотало. – Пиликин же сказал! Пиликин… Пиликин – проводник. Проводник… как и я… срок службы его тоже за… закончился… и вы освободили его от тяготы… его же освободили… а меня почему не хотите?..

– Освободил? Не помню…

– Ну… да… про… оперировали его после того… как он пытался освободиться сам… Слыхала я, чем оканчивается самоизбавление.

– Не помню, – пробормоитал Расин. – Не помню дороги у Пиликина.

– Ну да, дороги не было. Зато у него был контрольно-пропускной пункт… как в воинской части. КПП.

– Нет. Пиликин – обычный человек. Он у меня находился на лечении с травмой живота.

Гаерская достала платок и высморкалась.

– Мы все обычные люди, – зло сказала она. – Кроме вас, разумеется. Мы простые контрактники. И вы над нами издеваетесь. Тот, из ваших, который дал мне дорогу… он исчез… не вернулся. Теперь никто, кроме вас, не может возвратить к нормальному состоянию.

Гаерская перестала всхлипывать и с надеждой произнесла:

– Вадим Борисович, вспомните. Эта травма случилась с Пиликиным, когда он тоже стал сходить с ума, он попытался разрушить этот свой КПП. Он бился животом о тренажер в спортзале.

– Да? А я-то думал, это дело рук его врагов. Вижу, вы с ним хорошие знакомые. Ну, и как он сейчас?

– Спасибо. Жив-здоров… Очень тепло отзывается о вас. Так что же, доктор? Вы возьмете меня на операцию?

Вадим встал, прошел мимо женщины, сел за стол. Он вздохнул и развел руками.

– Прошу прощения, госпожа Гаерская. Поизошла ошибка. К сожалению, я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не ампутатор и не возьмусь удалять ваши так называемые тяготы. Не имею ни малейшего представления, как это делать.

Он взял со стола забытую кем-то пачку сигарет, повертел её в руках.

– Теперь попрошу меня оставить.

Лицо женщины потемнело.

– Что ж… – сухо сказала она. – Вы пожалеете.

Гаерская плотно сжала губы и, не говоря ни слова, вышла.

Когда дверь за ней закрылась, Вадим вскочил со стула и быстро заходил по маленькому кабинету.

– Типичная. Зрительная. Галлюцинация.

Он вспомнил, как вчера ночью реаниматолог Галах дважды подливал ему в кофе коньяк.

– Паленый.

Походив, он упал в кресло и, закинув ноги на кушетку, замер.

Взгляд его некоторое время блуждал по стенам, затем остановился на собственных тапках.

На коричневой коже тонким слоем лежала золотистая пыль.

Глава 2

По роду занятий Иван Пиликин был кем-то вроде мафиози, как сам он выразился однажды. За последнее время он оказался самым тяжелым пациентом. Пиликин попал в дежурство Расина с двумя гигантскими гематомами и разорванной селезенкой.